Вопрос запрещения охоты на сибирского горного козла в Республики Алтай не такой простой, как это может показаться на первый взгляд. Предлагаю погрузиться в анализ этой проблемы более серьёзно и выработать взвешенную и разумную позицию «Клуба горных охотников» с привлечением к обсуждению широкого круга специалистов и экспертов, так как последнее слово в этом вопросе за Минприроды РФ. Цель статьи обозначить альтернативный подход в принятии важного управленческого решения не только на уровне отдельного региона, но и в выработке общей позиции при возникновении подобных ситуаций в будущем.
Фото Н.Лопана
История возникновения общественного резонанса вокруг факта абсолютно законной охоты на козерога в Горном Алтае известна и понятна. Совершенно очевидно, что в этой ситуации требуется рациональный, а не эмоциональный подход. Фундаментом принятия любого управленческого решения является анализ ситуации. Начну с юридического аспекта, так как запрет охоты – это действие, опирающееся на нормы специального законодательства и подразумевающее ограничения прав граждан. В этой плоскости проблемы всё однозначно, так как порядок установления запрещения охоты на отдельные виды животных принят Минприроды РФ и действует. Основания запрета охоты на конкретный вид по федеральному законодательству установлены однозначно: непрерывное снижение численности вида охотничьих ресурсов в течение не менее трёх лет, приведшее к общему сокращению численности более чем на 50%.
Начну с вопросов, которые возникли после просмотра сюжета о совещании в Правительстве Республики Алтай на официальном портале. Динамика численности сибирского козерога демонстрировалась на экране: 2018 - 3678; 2019 – 4006; 2020 – 3761; 2021 – 2413. Замечу, что к этим данным уже стоит относиться критически, так как действующие методики учёта не имеют точности до одной особи. Статистические ошибки значительны и в лучшем случае уместно округление до десятых тысяч. Из приведённых данных совершенно очевидно, что нет непрерывного снижения численности в течение трёх лет. Более того, в Кош-Агачском районе, где находится самая многочисленная популяция козерога, отмечено снижение с 2,4 до 1,8 тысяч особей (на 25%). Есть в этой динамике влияние легальной охоты? Однозначно нет, так как действующими нормативами допускается квота добычи козерога не более 5% от численности. То есть при 3,8 тысяч голов официально установленная правительством региона квота добычи в текущем сезоне охоты составила 133 козерога или всего 3,5 %, что разумно ниже норматива. В благополучном Кош-Агачском районе установленная квота добычи составила 81 животное при численности 2,4 тысяч или 3,4%. Это планируемая, а какая была реальная добыча? Какой коэффициент успешности охоты в горах? Даже при полном освоении лицензий, цифры говорят сами за себя. Мизерная доля изъятия не может влиять на динамику численности - это совершенно очевидно.
Фото Н. Лопана
Может быть, есть влияние браконьерства? Это вопрос к региональному специально уполномоченному органу, но и в этой ситуации запрещение легальной охоты усугубляет, а не решает проблему. Есть сложности с контролем в общедоступных угодьях из-за малочисленности инспекторов и недостаточного их технического оснащения? И эту проблему запрет не решит, а лишь ограничит финансовые возможности всех охотпользователей в контроле управляемых территорий.
Следующий вопрос возникает с мнением местного населения. Смотрим открытые данные о численности населения: Улаганский аймак 11.9 тыс. человек, за запрет охоты– 216, против -192; Усть-Коксинский при численности 15,9 тысяч, за - 85, против – 72; Кош-Агачский при численности 19,9 тысяч, за – 1306, против – 289; Онгудайский при численности 14,1 тысяч, за - 738, против – 10. Во всех случаях выборка менее 10%. А как насчёт репрезентативности? Сколько в группах опрошенных было охотников и членов их семей, или было как в шутке: интернет-опрос показал, что 100% людей используют интернет! Но даже эти данные не показывают явный перевес мнения по двум аймакам.
Это вопросы, которые лежат на поверхности, но глубина проблемы, увы, в словах министра природных ресурсов, экологии и туризма РА Екатерины Поваровой:«Горный Алтай – эко-столица России, и Министерство природных ресурсов, безусловно, поддерживает введение моратория на добычу сибирского горного козла на максимально возможный срок. Это связано как с динамикой уменьшения популяции, так и с тем, что в последние годы охота, к сожалению, становится все более популярным видом досуга. Этот вид туризма не входит в перечень приоритетных направлений, которые мы развиваем, и введение моратория позволит нам снизить ажиотаж на такой вид отдыха».
Действительно, потенциал региона по развитию внутреннего и международного туризма велик. Давайте положим «сожаления» министра на одну чашу весов, а на вторую - международный опыт, который привёл к неоспоримым результатам во многих странах мира. Исходя из принципа: мысли глобально – действуй локально, начну с первого. Сегодня в повестке устойчивого развития есть полная определённость. Одной из главных целей является необходимость принять срочные меры для сокращения масштабов утраты естественной среды обитания и биоразнообразия, которые являются частью нашего общего наследия. Ведущие международные природоохранные организации (IUCN, CIC, FACE, WWF), признавая угрозу дальнейшего сокращения биоразнообразия, выработали, на основе практического опыта и научных исследований, подходы (принципы и критерии), которые позволяют нейтрализовать эту угрозу, а также использовать охоту в качестве эффективного инструмента для сохранения животного мира. Это важно доносить до федеральных и региональных чиновников любыми доступными средствами.
Какие есть мировые авторитеты? Один из них - Международный союз охраны природы и природных ресурсов (International Union for Conservation of Nature and Natural Resources, IUCN) — влиятельная международная организация, занимающаяся освещением проблем сохранения биоразнообразия планеты, представляет новости, конгрессы, проходящие в разных странах, списки видов, нуждающихся в особой охране. Организация имеет статус наблюдателя при Генеральной Ассамблее ООН. Союз играет важную роль в осуществлении ряда международных конвенций по сохранению природы и биоразнообразия. Участвовал в создании всемирных фондов мониторинга охраны природы. В его состав входят более 1400 правительственных и неправительственных организаций. В работе многочисленных комиссий на добровольной основе участвуют около 16 000 учёных и экспертов и около 1000 штатных сотрудников в более чем 50 странах.
Международный союз охраны природы это не охотничья организация, он давно признал, что устойчивое пользование объектами животного мира может не только быть совместимым с природоохранными принципами, но и способствовать их реализации. Социально-экономическая выгода, извлекаемая из такого использования, создаёт стимулы для охраны диких животных и среды их обитания.
В 2012 году Комиссии по выживанию видов Международного союза охраны природы и природных ресурсов (МСОП) разработала Руководящие принципы «Трофейная охота как механизм стимулирования природоохранной деятельности». В основном разделе этого документа однозначно указано, что трофейная охота является такой формой использования ресурсов дикой фауны, которая, при эффективной организации и администрировании, может способствовать решению природоохранных задач путём создания финансово-экономических стимулов для диких животных и среды их обитания, а также подкреплению источников существования местного населения. Собственно руководящие принципы сформулированы предельно ясно:
1.Биологическая неистощительность(устойчивость);
2.Чистая выгода для охраны природы;
3.Выгоды социально-экономического и культурно-исторического характера;
4.Адаптивный менеджмент: планирование, мониторинг и составление отчётов;
5.Эффективная система управления на основе принципа ответственности и подотчётности.
Кроме этого, документ содержит две истории успеха. Первый пример - положительный опыт с реализацией программы создания общинных заповедных зон («conservancies») в Намибии, который признаётся яркой историей успеха в области природоохранных усилий и развития сельских районов, в которой одно из ключевых мест занимает именно трофейная охота. Движение общинных заповедных зон стало быстро распространяться вместе с их последствиями для охраны природы, в результате чего браконьерство стало социально неприемлемой практикой, а в большинстве районов, где общинные заповедные зоны действовали в течение определённого периода времени, наблюдается необыкновенно уверенное восстановление популяций диких животных. На момент издания принципов в стране уже действовала сеть из 71 зарегистрированной общинной заповедной зоны, охватывающая территорию в 14,98 млн гектаров, включающая порядка 240 тыс. членов (при этом создавалось ещё 20 общинных заповедных зон). Только действующие зоны означают, что 18,2% поверхности земли Намибии находятся в управлении с учётом природоохранных задач, что выгодно отличается от предыдущего положения вещей, когда эти территории были ареной продолжительных конфликтов между человеком и животным миром, бесконтрольного браконьерства и низких уровней развития дикой природы.
Второй пример — охрана природы и трофейная охота в долине Тор-Гар (Пакистан). В начале 1980-х дикий пряморогий мархур и афганский баран оказались в этом регионе на грани истребления вследствие бесконтрольной охоты на них и конкуренции со стадами домашнего скота за доступ к пастбищам и водопоям. Попытки поставить стихийную охоту под контроль оказались малоэффективными. В 1986 году местные вожди патанского племени Jazalai, при поддержке со стороны Федеральной службы США по охране рыбных и животных ресурсов дикой природы, инициировали общинную природоохранную программу. В рамках проекта допускалась ограниченная трофейная охота при тщательном мониторинге, сначала только на барана, а позже также и на мархура. Это было необходимо для оплаты найма местных жителей в качестве егерей и предоставления других выгод в интересах сообщества. В основе такого подхода была идея о том, что развитие источников существования за счёт трофейной охоты должно привести к изменению отношения жителей к дикой природе, показывая им, что охрана животных может быть экономически целесообразной формой землепользования. Исходя из природоохранных приоритетов ведение трофейной охоты носило консервативный характер с изъятием 1-2 особей мархура и 1-4 барана в год. Внимательно изучив предложенный план, члены племени приняли запрет на традиционную охоту в обмен на экономические выгоды от реализации природоохранной программы. Браконьерство полностью прекратилось. Дальнейшие обследования, проведённые биологами, позволили сделать вывод о росте популяции мархура с уровня меньше 100 животных в 1990 году, до 2,5 тыс. особей в 2005. Афганский баран увеличил численность с 1,2 тыс. в 1994 году до 3,1 – в 2005. Это не единственный пример успешной реализации природоохранного проекта в этой провинции, об аналогичной истории восстановления численности газели Беннетта (Чинкара) племенем Mengal рассказывает Сергей Ястржембский в документальном фильме «Надежды выстрел». Помимо этого, фильм содержит массу свежих примеров, доказывающих работоспособность этих принципов на разных континентах.
Возобновляемые природные ресурсы стали дорогим благом, и необходимо прилагать значительные усилия для их сохранения. Было подсчитано, что только в Евросоюзе охотники численностью около 7 миллионов человек тратят более 16 миллиардов евро, большая часть которых возвращается природе в виде природоохранных усилий. Это значительные средства, которые должны были бы нести все налогоплательщики развитых стран. Кроме прямых денежных затрат, охотники инвестируют значительное время и труд в круглогодично выполняемую работу. Это не только оказывает положительное воздействие на биоразнообразие, но и расширяет знания людей о дикой природе. Этим охотники, как пользователи поддерживают и повышают её ценность во всём мире.
Природные ресурсы, приносящие доходы, будут скорее охраняться людьми, вынужденными постоянно бороться за своё существование, чем ресурсы, влекущие за собой только расходы. В несколько упрощённом варианте лозунг «используй или теряй» подтверждает североамериканская модель сохранения дикой природы, как механизм, создающий богатство, поддерживающий здоровье нации и генерирующий биоразнообразие. В США ещё в 1996 году 77 миллионов граждан потратили 101 миллиард долларов на деятельность, связанную с дикой природой, что составило 27,5 тысячи долларов на квадратную милю. Успех этой модели заключается в том, что охрана природы стала экономически выгодным занятием, а возобновляемые биологические ресурсы имеют реальную ценность. Именно эту стоимость дикой природы создаёт охота.
Фото Н. Лопана
В понимании роли устойчивой охоты и применении охотничьего туризма, как эффективного инструмента сохранения биоразнообразия значительно опережают нас европейские страны, США и Канада. Принятая Европейским Союзом Хартия охоты и биоразнообразия полностью применима в России. Все двенадцать принципов устойчивого охотпользования могут и должны быть осуществимы в концептуальных федеральных и региональных стратегиях, в том числе развития сельских территорий и продовольственной безопасности.
Итак, что делать? Сегодня «Клуб горных охотников» является организацией финансирующей важные научные исследования и воплощающей в жизнь важные проекты по восстановлению численности диких животных. Горный Алтай имеет все условия и колоссальный потенциал для охотничьего и рыболовного туризма. Есть охотпользователи готовые и способные привлекать инвестиции в развитие этого вида экономической деятельности, имеющего, кстати, собственный ОКВЭД 01.70. Необходимо приложить усилия и разрушить ложный и примитивный стереотип об охоте, как потехе богатых чудаков, а то и психически больных людей. Мы имеем на вооружении всеобъемлющие международные принципы устойчивой охоты, которые содержатся в Конвенции о биологическом разнообразии, в частности, в экосистемном подходе (UNEP, 2000) и Аддис-Абебских принципах, оперативных указаниях (UNEP, 2004), а также в декларациях IUCN (2000, 2001) и Европейской хартии охоты и биоразнообразия (Совет Европы, 2007). Наши оппоненты - антиохотники не имеют ничего подобного, кроме эмоций и абстрактных дилетантских рассуждений, полностью лишённых рационализма.
Фото Н. Лопана
Начинать нужно с простого: организовать показ документального фильма Сергея Ястржембского о природосберегающей охоте «Надежды выстрел» на государственном канале Республики Алтай. Нужна научно-практическая конференция заинтересованных охотпользователей и туроператоров, которая даст импульс региональным проектам по устойчивому охотпользованию и развитию охотничьего туризма в республике. Всё это принесёт необходимые инвестиции и дополнительные рабочие места. Нужно научиться применять во всех регионах России опыт Европейской федерации охоты и охраны природы (FACE) по реализации природоохранных проектов. Манифест этой организации показывает, как охотники приносят пользу охране природы по всей Европе, реализуя в настоящее время более 470 природоохранных проектов!
В заключение вернусь к цитате министра Екатерины Поваровой и подчеркну, что хорошо организованный охотничий туризм должен быть в приоритете государственной политики региона потому, что полностью отвечает концепции экотуризма. Это создаёт предпосылки для более глубокого интегрирования охотничьего хозяйства в разные направления экологического туризма, развития сельских территорий и экологического просвещения. Более того, охотничий туризм зачастую обеспечивает большую доходность при меньшей рекреационной нагрузке на экосистему. В идеале это и использование дикой природы, и инструмент её сохранения. Во многих странах мира это уже давно пройденный урок и в этом плане Республика Алтай имеет гораздо лучшие условия, чем горные провинции Пакистана или Намибия.
Опубликовано в журнале "Магия настоящего САФРИ", №1 2022 год, с.58.
Комментариев нет.