Из воспоминаний Геннадия Смирнова

1985 год. Июнь-июль. Залив Креста.

У меня новая работа. Сам себе начальник в Анадырской КНС (контрольно-наблюдательная станция) по морским млекопитающим.

Из охотинспекции меня выгнали с позором. За «пьянку и недостойное поведение».

А до меня с ещё большим позором выгнали второго и третьего секретарей окружкома КПСС. Но я вообще-то не пьянствовал с ними, а “бодался, как «телёнок с дубом».

3-го мы поймали на браконьерстве, а 2-ой угрожал мне расправой за 3-го.

Короче, я написал в «Правду», а М.Н.Полторанин (помните, был такой у Ельцина потом в ближнем круге?) опубликовал статью «Уважение к закону».

Ну, и понеслось…

2-го и 3-го уволили моментально, а 1-ый остался и устроил нам с женой несладкую жизнь…

Но обошлось «малой кровью» - обыски, провокации, прослушка, кутузка…

Спасибо Медынскому Сергею Евгеньевичу из ЦТ — он снял фильм про нас «В тундре мой пост» (есть в ютубе), который показали на весь СССР. И я уверен, что фильм смягчил «месть коммунистов»...

Ну, ладно, давайте я вернусь в Залив Креста.

С уэлькальскими морзверобоями мы вышли на пару дней «нерповать», то есть охотиться на нерпу. А льды сжались. Мы вытащили вельботы (три штуки) на большую льдину и неделю дрейфовали на ней.

Три команды здоровых мужиков (человек 18-20) маялись от безделья, спали до одурения, ели в три горла, да и нерпу, конечно, постреливали, когда любопытные тюлени высовывались из воды...

Нерпы было много. Кажется 149 акибушек (кольчатая нерпа — Pusa hispida) настреляли. Может пару ларг (Phoca largha) и крылаток (Histriophoca fasciata) ещё. Был ли лахтак (Erignathus barbatus) — не помню.

Я промерил и взвесил каждую нерпу. И «заформалинил» яичники с семенниками. Ещё зубы повышибал - возраст определить. Само собой половой состав добычи тоже учёл. Рабочий блокнот был весь в крови и жире -доказательство моего усердия…

А жить на льдах оказалось интересно. Ну, уж мне-то точно. Эскимосы, правда, иногда проявляли нетерпение, и тоскливо всматривались на север, из-за тамошних гор должен был задуть спасительный ветер. «Северяк» должен был вынести в открытое море весь лёд, забитый в узкий залив Креста «южаком». Такая вот бесконечная борьба у этих ветров.

Я потерял лицо, буквально! Моя белая кожа сначала покраснела, а потом облезла кровавыми лохмотьями. Было очень больно, но я терпел. Потому что сам дурак — надо было закрывать лицо с самого начала. А на воде, и особенно на льду, белокожим нельзя вообще. Даже если солнца нет!

Короче, я закрыл лицо марлевой «занавеской», хотя и было поздно. Но стало чуток легче.

Ночи были светлые. И тихие. И именно ночами дикая жизнь бурлила во всех проявлениях.

Сотенные стаи гаг (главным образом, стеллерова, сибирская или малая гага — Polysticta stelleri) мчались над нами на север. Я научился распознавать их по шуму. Воздух, разрезаемый сотнями быстрых крыл, визжал, как нынешние дроны.

И чайки — больше всего крикливых: серебристых, моевок, бургомистров. Эти халявщики всегда за нами следовали.

Но я не мог нарадоваться розовым чайкам (Rhodostethia rosea) и белым (Pagofila eburnea). Редкие и красивые птицы.

Конечно, было много и других птиц: кайры, чистики, бакланы, конюги…

Нередко белые совы и крупные соколы (сапсан и кречет) присаживались на высокие торосы.

Чуть не забыл морянок. Эти утки пожалуй создавали доминирующий акустический фон. Был сезон спаривания и за каждой самкой носились по несколько конкурирующих самцов. Мне казалось что самкам нравились самые громкие из них. Вот здесь можете представить ихний концерт, если одновременно включите все семь проигрывателей на полную мощность).

Моржей мы не видели, за исключением одного «кеглючина» (так называют хищных моржей, которые вырастают из сирот) - он «взорвал» надутую резиновую лодку, свисавшую боком над водой. Эскимосы сказали, что он принял лодку за нерпу. Как же повезло Юре Схаку (на одном фото он тащит нерпу) — он спал на этой лодке, и ушел «до ветру» лишь за пару минут! Но Юра же и убил того моржа — молниеносным выстрелом в голову. И морж остался висеть на льдине, зацепившись бивнями. Наверное его оглушил ещё и взрыв лодки. Потому он не успел убежать от Юры. Так полагали уэлькальцы.

Да, важная деталь. Спали мы только в вельботах, накрытых брезентом, как палатками, и поставленных так, чтобы в случае раскола (льдины), никого не оказалось «за бортом». Тесновато, конечно, но мы приспособились. Лишь днём люди разбредались кто-куда. В основном нерповать. И рыбачить пытались, но насколько я помню, не клевало вообще.

Да, куда же ещё пойдёшь-то… Кругом же лишь лёд и море…

Дни тянулись тёплые, лёд не расходился, и нерпа могла испортиться. В конце-концов, по рации передали, что за добычей приедет совхозный трактор с санями, а охотникам следует перетаскать нерп на берег. Что они и делали целых 14 часов кряду. До берега-то километра три, а больше одной за раз-то не утащишь. Вот и ходили все туда-сюда, туда-сюда.

И я тоже — мне очень хотелось им помочь…

Все очень устали, но были довольны, что охотились не зря!

Вот, сижу и рассматриваю фотографии с того дрейфа.

На одной видно, как Стёпа Сусып спит на якоре. Эскимосы смеялись, но очень тихо (чтоб не разбудить) и по-доброму. Олег (забыл фамилию) тут же пошутил: «Стёпа настоящий моряк — может спать даже на якоре!» Олег и Кеке (тоже забыл и имя и фамилию) были самыми остроумными охотниками. Но Олег громкий, а Кеке — всегда тихий.